Ю. Володарский: «…Я со школы был автором и актером, поэтом и композитором, фотографом и оператором, режиссером и продюсером.

Почему автором и актером?

Только прирожденный сценарист и актер в одном лице может придумать в 8 классе сценарий и сам его исполнить. Сценарий про то, как признаться в любви московской девочке, приехавшей в Одессу на лето. Эта девочка сказала, что не верит в настоящую любовь (возможно, она была права) и потребовала от меня доказательств.

Я разработал план. Мой друг (он учился в седьмом классе, и девочки его не опасались) должен пригласить ее к себе в гости. Я поднимаюсь через несколько минут, дверь открыта, друг делает вид, что готовит на кухне чай. Я захожу в комнату. Она удивляется и вскакивает с дивана. Я говорю: «Так ты не верила, что я тебя люблю? Вот тебе доказательства!». Сильным, но нежным движением толкаю ее на диван, целую в губы, затем разрываю одну и затем вторую шлейку ее сарафана и…ну дальше — как во всех фильмах про любовь, которые шли широким экраном во всех 14000 кинотеатрах страны. Oбычно все было вырезано, так что продолжение я представлял себе смутно.

Сначала все шло по сценарию. Я зашел в комнату, она встала с дивана… и сказала: «А я знала, что ты придешь!»

Этой реплики в моем сценарии не было, но какая актриса не ошибается в диалоге. Я толкнул ее на диван, но девчонка оказалась спортивная и даже не пошевелилась, я толкнул сильнее — тот же результат! Это ставило мой сценарий под угрозу срыва. Тогда я навалился на нее всей массой — это привело к нулевому результату. Поцелуй не получился, потому что она начала отворачиваться. Ладно, подумал я, перейдем к шлейкам от сарафана. Как по сценарию, я схватил своей мускулистой (ну, не совсем) рукой шлейку. Но она не порвалась. Я дернул еще раз – но видно при Брежневе швейные фабрики работали на совесть, да и нитки были прочнее. Тогда я забыл обо всем и двумя руками начал рвать эту противную шлейку. Девочка абсолютно не сопротивлялась, более того она и не могла этого сделать, потому что истерически хохотала.

Наконец, свершилось! Я разорвал первую шлейку и понял, что на вторую у меня сил не хватит. В это время неожиданно пришла старшая сестра друга, надавала всем по башке и выгнала из квартиры.

Почему поэтом и композитором?

Потому что, после вышеописанного (извините за многозначительность русского языка) происшествия девчонка уехала в Москву. А оставшись несолоно хлебавши, переполненный до краев чувствами, которые называют «первая любовь», я написал ей стихи и тут же положил их на сочиненную мною музыку. Музыка была очень хорошая, и грустная, но на запись пластинки у меня денег не было, и музыку я забыл практически сразу. Стихи отправил ей письмом. У меня их не осталось. Помню, там были рифмы типа:

… Я Вас любил! Чего не знаю?

… Что я могу еще сказать…И так далее.

В ответ я получил от нее письмо следующего содержания: «Юра! Прошу тебя, больше мне не пиши. Я все равно твои письма не читаю. И твои стихи очень похожи ни какого-то поэта…не помню только какого…но это не важно. Важно, что я их даже не читала… Я их бросила в речку но перед этим сожгла».

 Она приезжала в Одессу еще один раз, через два года. Мы оба закончили школу: я вдвое вытянулся, вероятно от того, что каждое утро, за завтраком, о ней грустил. А она стала вдвое шире, вероятно от того, что долго сдерживала свою любовь ко мне.

Тем не менее, я благодарен этой московской девчонке за то, что научился сочинять и забывать хорошую музыку, а так же понял, что такое плохие стихи.

 Почему фотографом и оператором?

Дело в том, что с 4-го класса я ходил в кружок для фотографов и операторов. И вот в начале 8-го класса мои навыки пригодились.

У нас в школе был очень популярный среди старшеклассниц, молодой учитель по физике Эммануил Петрович. А попросту Моня. Каждая красивая девочка мечтала, чтобы он обратил на нее внимание. Даже отличницы специально не учили задания, чтобы Моня оставил их после занятий. Он знал об этом, но времени на всех не хватало. И получить двойку у него могли только самые красивые девчонки в нашей школе. В моем лице учитель нашел удобный предлог для повышения уровня знаний старшеклассниц. Моня пошел к завучу и предложил мою кандидатуру как школьного фотографа. Как вы думаете, где организовали лабораторию? Конечно в кабинете по физике.

После 14.00, когда заканчивались занятия, туда заходил я — в маленькую подсобку, где была организована фотолаборатория, двоечницы по одной, согласно Мониному списку — непосредственно в класс по физике и, конечно, сам Моня. После чего дверь в кабинет запиралась, чтобы не мешать работать мне, официальному школьному фотографу. А дальше — я проявлял и печатал фотографии, Моня повышал уровень знаний старшеклассниц, и они выходили после дополнительных занятий с большим удовлетворением в глазах. В результате этого процесса у меня развилось очень хорошее воображение — дело в том, что Моня единственное окошко из подсобки в классную комнату закрывал куском черной бумаги.